10. «Отцы духовные и их помыслы греховные»

В сатирическом изображении церковников, попов Демьян Бедный в советской, да и в русской литературе не имеет себе равных. Исконная мужицкая нелюбовь к «жеребячьей породе»1, насмешливое отношение к попу у Демьяна сочетались с пониманием полной несовместимости религиозного мировоззрения с мировоззрением революционера и коммуниста.

И если давно ушли с исторической сцены в нашей стране многие персонажи, служившие объектом сатиры Бедного, то этот персонаж оказался довольно живуч. И стихи Демьяна «об отцах духовных и их помыслах греховных» не утеряли своей злободневности и остроты. Не утеряли и потому, что они не просто агитки, а произведения художественные, которые образуют особый жанр стихотворных фабльо2, перенесенный им в литературу вид народных побасенок о попе и кутейниках, о «долгогривых» и «прокислой кутье».

«...Неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа, — писал Белинский к Гоголю. — ...Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?»3 Вот это народное отношение к «попам-трутням», что «живут на плутни», принятое как эстафета от пушкинской «Сказки о попе и работнике его Балде», и выразил Бедный в своих многочисленных сатирических стихах.

Нет, не только явными и тайными личными пороками — чревоугодием и блудом, скряжничеством и угодничеством — запятнало себя православное духовенство накануне революции и в первые послереволюционные годы. Поп в дореволюционной России был в руках властей предержащих орудием, способствующим удержанию народа в путах темноты и невежества, а в России революционной он стал агитатором против новой Советской власти. Увы, и религиозная идеология, и официальное положение церкви в царской России, вконец разложившее, исподлившее ее служителей, и, наконец, сословное положение попа, эксплуатирующего и обирающего мужика, — все это приводило к тому, что церковь оказалась в стане ярых врагов Советской власти.

И не случайно именно в революционные и послереволюционные годы Демьян то и дело сыплет побасенками о попах. Как ни опасен кулак, но его легче раскусить и разгадать тому, кто на себе испытывает гнет кулацкой кабалы. Куда труднее освободиться от кабалы духовной. И Демьян упорно развенчивает духовных отцов в глазах ими пасомых чад. Нельзя не залюбоваться тем маневром, к какому он прибегает. Меньше всего он в данном случае склонен обличать попов как врагов новой власти. Еще значителен среди деревенской бедноты, и особенно среди женщин, авторитет священника как человека, которому «многое открыто». Еще сказывается в отсталых слоях крестьянства настороженность по отношению к новой власти, и прямое обвинение отцов духовных в антисоветской настроенности могло бы не принести плодов, а может быть, и нанести вред, и поэт прежде всего хочет разбить именно какие бы то ни было остатки поповского авторитета, упирая как раз на те черты, которые издавна знакомы мужику, издавна вызывают в нем презрительное отношение. Поп-пройдоха, поп-блудник, поп-пьяница, скачущий козлом у постели больного, монахи, откалывающие трепака в страстной четверг у кабака, разодравшиеся из-за панихидных калачей поп и дьякон, поп-обманщик, показывающий млеющей богомолке невидимый волосок святого, поп-безбожник, способный заменить священное миро колесной мазью, поп-хулиган, из мести родителям награждающий при крещении младенцев именами не только неудобопроизносимыми, но близкими по созвучию к ругательствам, — словом, тот самый поп, черты которого так нетрудно распознать и в своем деревенском батюшке, любящем и к шкалику приложиться, и вдовицу тишком наведать, и при случае навязать младенцу имя против желания родителей. Политическое чутье Демьяна сказалось именно в том, что этого врага он поражал, так сказать, при помощи обходного маневра, — давая ему бой на его слабом, очевидно уязвимом плацдарме.

Сами по себе многие из этих побасенок о попах прелестны.

Лучше всего удавались Бедному живые жанровые сценки с характерами, с диалогом, превосходно имитирующим особый язык духовенства, который он отлично знал и умело использовал. В этих стихах тот же здоровый, плотский юмор, каким в свое время отличались антиклерикальные новеллы итальянского Возрождения или русские сказки. «Богомолка», «Крещение», «В монастыре», «Поповская камаринская», «Христос воскрес» и многие другие — подлинные шедевры антиклерикальной сатиры.

Менее удачны были более поздние фельетоны обличительного характера и совсем уже неудачны попытки сатирического высмеивания непосредственно самой религии. Предпринятая им попытка создать, подобно автору «Забавного Евангелия» французскому атеисту Лео Таксилю, свой «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна» успеха не имела. Грубость произведения могла лишь оскорбить чувства верующих и вряд ли сослужила пользу антирелигиозной пропаганде. Впрочем, это «Евангелие» появилось уже в 1925 году, когда вообще стала обнаруживаться ограниченность некоторых взглядов поэта и усталость таланта.

Гигантский, требовавший нечеловеческих усилий объем ежедневной работы выматывал силы. Пока еще мало поэтов, которые, как Бедный и Маяковский, могут откликаться так оперативно, всесторонне и безошибочно на события сегодняшнего дня. Назойливые звонки редакций с утра раздаются в кремлевской квартире. Поэт сам начинает чувствовать опасность таких звонков, и за полушутливым стихотворением «Еще раз о том же» слышится не просто желание «завершить кое-какие начинания подлиннее очередного фельетона», попросить у заказчиков «пардона», но и внутренняя тревога за свое творчество.

Однако ни положение, ни гордость, ни самоуверенность не позволяют Бедному изменить привычному образу жизни журналиста-газетчика, приостановить выматывающий, обессиливающий процесс. Уже назревает творческая драма, и эта щедрая расточительность сил станет одной из ее причин.

Примечания

1. Прозвище попов в старой русской деревне. В поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» поп, обращаясь к крестьянам, с огорчением спрашивает: «Скажите, православные, кого вы называете породой жеребячьею?»

2. Фабльо — вид стихотворного сатирического рассказа, чаще всего антиклерикального, зародившийся еще в средние века.

3. В.Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. X, изд. АН СССР, М. 1956, стр. 215.

Статистика